— Да говори уже! — рявкнул Кацуки, не в силах больше выносить эту тягостную паузу. Инстинктивно его рука дёрнулась в привычном жесте, занимая позицию для взрыва, но тут же замерла в воздухе, напоминая о бесполезности этой угрозы.
— В общем, на тебе Смертное проклятие, — сказала Мико, будто ничего особенного не произошло.
Кацуки замер, не в силах сразу отреагировать. Он знал, что услышал, но смысл происходящего как-то не сразу доходил. Мико быстро продолжила, заметив, как его лицо меняется:
— К счастью для тебя, не Смертельное. Оно просто замедляет твою регенерацию в пятьдесят раз. И ещё ты как ходячий буфет для нежити, потому что это — проклятие, а не дебаф.
Кацуки ощутил, как пришло облегчение — не смертельное, ну ладно. Но быстро оно уступило место недоумению. Слова Мико звучали как нечто, с чем он не знал, что делать. Вроде и не приговор, а как какая-то нелепая шутка, которая перестала быть смешной.
«Проклятие… на мне?» — эта мысль прокралась в голову, заставив его на мгновение потерять ориентацию. Но вскоре пришло внутреннее отрицание: «Не может быть, это какой-то бред… Она издевается?» — пытался он зацепиться за эту мысль, но выражение на лице Мико не оставляло сомнений.
Недовольство быстро сменилось раздражением, мысли начали крутиться, не давая покоя. «Кто это сделал? Почему именно я? Какого хрена и как это поможет мне избавиться от чувства вины?!» Он стиснул зубы. Слишком много вопросов, на которые пока не было ответов.
А затем, глубоко вдохнув и заставляя себя успокоиться, он попытался собрать мысли и принять случившееся как свершившийся факт.
— Чё? — выдал в итоге он.
— Что слышал, — вздохнула Мико, отводя глаза. В её выражении мелькнула тень неловкости. — Пока это проклятие не отпустит, твоя регенерация будет замедлена в пятьдесят раз.
— О, нет! — с ужасом в голосе воскликнула Момо, которая как раз подошла к ним и невольно подслушала этот разговор.
Кацуки моргнул, как будто пытаясь разобраться в происходящем, и машинально почесал затылок.
— И что это теперь значит? То, что за секунду исцелялось, будет исцеляться за пятьдесят секунд? — уточнил он.
— Типа того, — кивнула Мико с лёгкой грустью. — И пропорционально: если раньше регенерация занимала минуту, то теперь — пятьдесят минут, если день — то пятьдесят дней…
— А перелом сколько заживает обычно? — вдруг спросил Кацуки, невольно вспомнив о Монома с его сломанным носом.
— День-два, — ответила Мико, склеив пальцы в замок и глядя на них. — В зависимости от того, какую кость сломал.
Кацуки сдержанно зашипел, пытаясь представить себе перелом, который заживает не пару дней, а пятьдесят, а то и все сто. Это перспектива была не просто неудобная, а откровенно неприятная.
— И сколько времени на мне будет это проклятие?
— Три мяусяца.
Кацуки задумался. Три месяца — это, безусловно, долго. Однако, это значит, что любая его травма будет исцеляться максимум три месяца, прежде чем его регенерация вернётся в нормальное русло. Он выдохнул с облегчением, решив воспринимать свою ситуацию так, словно он просто утратил на время свою способность к быстрой регенерации.
В этот момент к ним подошёл Эйджиро, слегка запыхавшийся от бега, но сияющий от восторга, а рядом с ним, взмокший от пота, но счастливо улыбающийся, шёл Изуку.
— А вот и мы! — радостно провозгласил Эйджиро, демонстрируя улыбку во весь рот и, казалось, совершенно не замечая сгустившейся вокруг Кацуки и девушек мрачной атмосферы. Его глаза искрились от возбуждения. — Угадайте, что случилось?
Не дожидаясь ничьей реакции, он с торжествующим видом продолжил, словно объявляя о величайшем событии:
— Наш Мидория только что прокачал свою силу до девятого уровня! Та-да! — Эйджиро широко развёл руками, словно представляя публике своего триумфатора.
— О, правда? — воскликнула Момо, и её лицо озарила искренняя улыбка. Эта новость явно подняла ей настроение. Она с интересом взглянула на подошедшего Изуку, который и правда как-то изменился: он казался более крепким, менее худым, а плечи стали несколько шире. — Поздравляю тебя, Мидория-кун! Это замечательно!
— Согласна, замурчательная новость! — с энтузиазмом подхватила Мико, её глаза заблестели. — Поздравляю, Мяудория-кун! Мяу верю в тебя! — добавила она с озорным прищуром и легонько пихнула его в плечо.
— Спасибо, — смущённо ответил Изуку, неловко почесывая затылок и слегка краснея от похвалы. — А что у вас здесь за собрание? Что-то случилось?
Мико вкратце, но с достаточными подробностями, рассказала подошедшим соклановцам о беде, постигшей Кацуки. Улыбка мгновенно исчезла с лица Изуку, сменившись выражением глубокой озабоченности. Эйджиро, услышав о проклятии, яростно потряс кулаком в сторону неба, словно собираясь лично разобраться с обнуливнем, посмевшим наложить проклятие на его друга. Атмосфера сменилась с приподнятой на тягостную.
— Эй, хорош уже! — резко оборвал их Кацуки, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. Ему было стыдно от того, что он испортил всем настроение, и, что ещё хуже, теперь они знали о его слабости, о том, насколько он стал уязвимее. Эта мысль больно била по его самолюбию. — Не такая уж это и проблема, — буркнул он, стараясь придать своему голосу безразличный тон. — В моём мире никто не исцеляет переломы за два дня, так что идите нахрен со своим сочувствием! Я всё так же силён, — процедил он сквозь зубы, скрестив руки на груди, — не надо меня жалеть! — добавил он уже тише, отводя взгляд. В глубине души он понимал, что его слова звучали неубедительно для них, но гордость не позволяла ему принять этот факт.
Сказав это, Кацуки сорвался с места, собирая грязную посуду.
